Ольга Чернова:
- Я не буду вас ругать, - смущенно улыбается Ольга, не хочет, но улыбается. Хочет быть строгой, взрослой. Ольгой Александровной. Супругой бригадира, Дмитрия Ивановича Чернова, уважаемого человека, партийного, идейного… Но чувствует-то она себя Ольгой, Олей даже, той Олей, которая в ленинском уголке рисовала школьную стенгазету, читала стихи, брала шефство над октябрятами. И все это весло, легко… - Не будете болеть, не буду вас ругать. Договорились? Она уже убедилась, что Владимир не болен, что рука зажила, и легкие у него чистые, но все равно передвигает стетоскоп. Слушает, как он дышит. Как у него сердце бьется. На шее у Шевченко небольшое пятно, так, пятнышко, угольная пыль такая, от нее не отмыться. Ольге хочется протянуть руку и стереть это пятно, и сразу стыдно, что ей этого хочется. Она стирает одежду Дмитрия Ивановича, кипятит в огромной выварке его рубашки, подает ему полотенце, когда он просит, терпит, когда он ночью, тяжело сопя, на нее наваливается. Но ни разу ей не хотелось стереть с его шеи угольное пятно. Или пригладить волосы – у Владимира непослушный вихор, как у мальчишки. Да он и есть мальчишка, с нежностью думает она. Какой он Владимир… Володя.